Заканчивался первый год Великой Победы, 25 декабря 1945 победоносного года в семье дважды раненного старшего лейтенанта Семена Аршанского родился сын. И нарекли его именем Валерий, что означает здоровый, бодрый. Это позже великий русский советский поэт Михаил Исаковский в своей «Колыбельной» песне передаст голос материнской души, благословляющей своего сыночка на большую жизненную дорогу:

Спи, мой малыш,
Вырастай на просторе, —
Быстро промчаться года.
Смелым орлёнком на ясные зори
Ты улетишь из гнезда.

Орленок подрастал, расправил крылья и отправился по городам и весям родной страны и в заокеанские дали познавать человека и мир, никогда не забывая о просьбе матери: «Обязательно написать о войне». Оттачивал свое писательское перо солдат Валерий Аршанский в армейской газете, служа в армии. Юноша тогда и представить себе не мог, что станет публицистом, прозаиком, заслуженным работником культуры РФ, членом Союзов журналистов и писателей России, Почетным гражданином Тамбовской области.

Писателя никогда не оставляла мысль о войне. В рассказе «Мой брат – конферансье» автор поведал о пережитом во время эвакуации его матери, брата и сестры.

« — Сынуля, напиши книгу, как мы добирались на Урал в эвакуацию. Почему никто об этом не пишет? – Качая седенькой головой, с мягкой укоризной смотрела на меня зеленоглазая мама. – Боже, Боже, сколько всего насмотрелись – и сколько дикого, но и человеческого, мужественного…», — но сын сомневался в своих возможностях, праве писать о войне. Сам же на войне не был, еще не родился в те огненные годы. Однако судьба отца, искалеченного войной и судьбы многострадальной матери с двумя детьми, все-таки убедили в необходимости писать о войне.

Таланта не занимать Аршанскому. Художественное воображение богато. Языковой аромат буквально фонтанирует, то народной речевой певучестью, то иронией, сарказмом, то переходит в проникновенный лиризм авторского голоса. Вся подобная эстетическая палитра произведений писателя убедительно воссоздаёт военную эпоху и человека на войне.. Этим и привлекателен рассказ писателя о судьбе родных. Дорога эвакуированных на Урал была долгой, трудной, изнурительной. Ехали в товарном вагоне, «-Пропахшим куревом, мочой, заскорузлыми бинтами и потными солдатскими обмотками, калом и кровью, заставленная впритык санитарными нарами…» (Мой брат конферансье).

Среди подобных удобств предстает «в стоптанных сандаликах с ноги на ногу маленький, щупленький, зато чисто вымытый и причесанный на пробор» шестилетний брат писателя. Таким естественным выписано поведение ребенка в обстановке нечеловеческих условий. Дети – есть дети, они живут в своем детском мире. Ребенка радует поездка в вагоне, окружение людей, и он радостно залихватски исполняет ритмичную неприхотливую, но мудрую песенку, известную каждому солдату:

Эх, махорочка-махорка,
Подружились мы с тобой!
Вдаль дозоры смотрят зорко,
Мы готовы в бой,
Мы готовы в бой…

Чье сердце умиленно не содрогнется, слушая этого маленького шестилетнего певца. Эта песенка была первой весточкой, предначертавшей мальчику роль конферансье в его будущем. Писатель щадит душу читателя, умеет разрядить тягостную обстановку одной выразительной деталью, как эта суета маленького писателя.

Дети, юношество военных лет особенно волнуют писателя. Имя главного героя молодого парнишки предписанного на фронт, автор выносит в название рассказа «Симка Стреляный». Это народ дал ему такое прозвище, на деле он – Серафим Детков. Симка никогда не держал оружия в руках, психологически не готов был убивать, струсил и спрятался, ему предстоит выдержать три смертельных приговора. Дважды – перед, так называемыми, «своими», и перед фашистом. Мальчишка выдержал испытание на волевого человека высокой чести и достоинства. Композиционным противостоянием чести и достоинства юноши и карьеризма человека с положением лейтенанта Груздева, спасающего бегством свою шкуру, когда рядовой солдат Симка не дрогнул перед фашистом и выдержал испытание на честь, долг и человеческую совесть.

Любопытно неожиданно возникающая в сознании читателя ассоциация рядового сельского мальчишки с мыслью, заложенной автором в названии другого рассказа, не имеющего отношения к войне «Нагой разбоя не боится». Эта заглавная эмоционально-оценочная мысль писателя будто бы непосредственно определяет лицо Симки Стреляного. Действительно «нагого», не имеющего ни званий, ни чинов, но мужественного честного человека, такие ничего не боятся, в критический момент в них проявляется самое ценное, самое значительное в человеке. В рассказе «Нагой разбоя не боится» особую идейно-эстетическую функцию выполняет образ Нины, которая, не заботясь о своей жизни, спасает жизнь козочки во время грозовой стихии. Все попытки председателя сельсовета отговорить Нину, ибо огненная лавина может переброситься через реку на селение, а людей надо срочно эвакуировать, но Нина мужественно решается на свой шаг.

Писателю дороги люди из народа «нагие», которые ничего не боятся, мужественные, бескорыстные, волевые, как Симка Стреляный или Баба Нина. Такие люди защитили Родину, спасли мир от фашизма. На фронте им все было домом родным: и землянка, и траншея, и заброшенный домишка или сарай, и даже заснеженное поле с трескучим морозом и обжигающим зимнем ветром. Всю эту безбытность, обездоленность, смешанную с выносливостью и терпением советского солдата зримо воссоздал писатель в рассказе «Солдаты на фронте». На фронте, говорит писатель, не то, что в армии, здесь нет коек с белыми простынями, одеялом, подушками. Опорой для солдата является винтовка, в случае привала. Вместо белых простыней – белое заснеженное, да еще и заминированное, поле. Хорошо, если, пройдя сотню километров, вдруг встретится заброшенный сарай, где можно, прижавшись друг к другу, улучить какие-то минуточки вздремнуть. А минное поле, как алчная Горгона, поджидает Сапера. Тут, как говорится, держи ухо востро, не промахнись – не расслабься. Вот она, правда писателя Аршанского о войне. В свое время великий поэт-фронтовик Александр Твардовский заявил о себе:

О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.

Творческая позиция Аршанского родственна его собрату по перу Александру Твардовскому. Установка писателя, как и поэта, говорить только правду «как бы не была горька» (А. Твардовский). Писатель ориентируется на собственную совесть, человеческую порядочность, верой в людей и людям. Само композиционное строение его произведений ориентируется на параллелизм двух временных планов: — прошлое (военное); — настоящее (послевоенное). Что позволяет писателю выверить истинную сущность своих героев, обнажить изнанку человеческой души. Так уже в упомянутом рассказе «Симка Стреляный» писатель не дает развернутой картины жизни своего героя. Рассказав о мужественном солдате, его чести, совести и достоинстве в годы войны, писатель только в конце рассказа сообщает не о том же Симке Стреляном, но теперь уже взрослом Серафиме Степановиче Деткове, человеке творческих планов, имеющего награду ордена Красного Знамени.

В село Козельцы, где проживает Детков, приезжает корреспондент, который присутствовал на вручении награды в районном центре еще год назад. Он заметил одну важную деталь: отсутствие наградной планки на прежней одежде героя. Стыд за трусость, проявленный в юности, не давал солдату покоя всю жизнь, что и заставило его снять с себя незаслуженную, как он думает, награду. Серафим Степанович, пройдя через войну, через испытания смертью, не растеряет свои человеческие качества, скромности, непритязательности, бескорыстия, без чего не может никто называть себя человеком. Писатель не многословно говорит о своем горе, но подмечает в нем каждую деталь. Не только внутреннюю, но и внешнюю, тем не менее, о многом свидетельствующую в этом человеке. Не только отсутствие наградной планки, но автор обратил внимание на одежду заслуженного участника войны. Корреспондент, замечает писатель, встретил Серафима Степановича в прежней одежде, что и год назад. Одно определение «прежней» говорит читателю о многом: о той же скромности, не требовательности к жизни. Серафим Степанович живет другими потребностями – у него духовные, творческие интересы. Его изделия по дереву напоминают о вечном противостоянии света и тьмы, чистого начала и сатанинского, сбивающего человека с истинного пути.

В прозе Валерия Аршанского находим целый ряд героев с истинно человеческой душой, истинных тружеников, думающих о людях и готовых прийти на помощь, каждый по своей судьбе, со своим характером. В рассказе «Нечетный путь» главной героиней является простая женщина – баба Дуся, другие именуют ее тётя Дуся, она же Евдокия Ивановна – носительница русского веселого неунывающего духа. Своим женским твердым характером и солнечным настроением вызывает уважение к себе и поднимает настроение окружающим. Каким теплом и заботой она согрела девочку Анечку. Она подмечает и отмечает ее достоинства, хотя она всего лишь проводница. Но какая тонкая, чуткая, внимательная душа у этой женщины.

Писателя интересует человеческий характер не только сам по себе. Проникая в глубины человеческой психологии, автор пытается найти пути к постижению вечных сложных философских вопросов. У художника Ге есть выразительное полотно «Что есть истина?». У Аршанского на этот счет есть свое понимание. Автор предлагает свою версию о спасении человека и всего земного на беззащитной планете Земля.

В том же рассказе «нагой разбора не боится» есть сцена, имеющая выразительный символический смысл о спасении. Люди в ожидании силы, которая защитит их от бедствия. Характерен образ отца Серафима, от которого народ ждет полезного слова. Мучительные душевные терзания испытывал отец Серафим, глядя в напряженные в ожидании ответа от него глаза полны. Ему советуют белого голубя бросить в пламя, однако священник считает это бессмысленным предрассудком: погибнет живая душа безрезультатно. Он же, отец Серафим, единственный был надежда на их спасение. Но у отца Серафима не было ни слов успокоительных, ни доводов спасительных. Вся его надежда – глубокая вера в милосердии Божие. Он стоял отрешенный от всех и всего, смотря в небо, крепко сжимая в руках крест, в душе моля Бога. Оттуда, с высоты небесной, ждал отец Серафим спасения и благодати.

Однако автору недостаточно лишь упования только на волю Божию. Писатель требователен прежде всего к самому человеку, поэтому так важна ситуация спасения Ниной своей козочки, сцены, выражающей спасение жизни. Частный случай обретает всеобщий смысл.

Не заметить двух художественных деталей отца Серафима, смотрящего в небо, с зажатым в руках крестом, и встречи Нины с козочкой, значит не разгадать авторский замысел, авторское решение проблемы. Эти две детали – ключ к разгадке тайны о спасении человека. Авторская разгадка этой тайны: благодать сойдет на землю только при глубокой вере в Бога (Отец Серафим) и действенной любви к жизни и всему живому (Нина).

Какая великолепная гармония Великой Победы, одержанной советским народом («Симка Стреляный», «Солдат на фронт», «Мой брат-конферансье»…) и авторской темы об осуществлении человеческой мечты об истине и благодати земной (« Нагой разбоя не боится», «Нечетный путь»…).

При внимательном чтении произведений Валерия Аршанского нетрудно убедиться в том, что идея о спасении человечества, как она понимается писателем. Является сквозной во всем творчестве.

Еще в начале XX века Александр блок всю свою жизнь искал пути к истине, спасению, признаваясь: « Мой путь в основе своей прямой как стрела». Свою знаменитую поэму «Двенадцать» А. Блок завершает образом Иисуса Христа, прообразом которого является библейский Христос.

Блоковский Иисус Христос идет вперед всех как бы призывая всех блудных детей мира следовать за ним от неведения к прозрению. В поэме есть два говорящих образа. Это образ старушки, переживающей за судьбу людей, ведь «каждый раздет и разут» и образ Петрухи, единственно болеющий за свое жестокое убийство Катьки. Два данных образа в соответственности с образом Христа символизируют авторскую мысль о спасении человеческом, о благодати в мире земном: сохранить человеческое в человеке с верой в Бога — единственный путь к спасению.

Все это вечное, болевое роднит творчество Валерия Семеновича Аршанского с исканиями великой русской классики. Сама олицетворенная природа как бы слышит взволнованный голос писателя о людях, о мире и войне, добре и зле в завершающей повести «Мифы древнего Эйлата» раздумье автора, «…какое нужно молоко матери, какое слово отца, чтобы с крохотной поры деторождения и до серебра седин не застило людям горизонт и сознание ни вражда, ни война, ни ярость, ни подлость, ни ревность, ни ненависть никакая колдовская сила мракобесия? Молчат цветы анемоны. Молчат анютины глазки. Нет пока у них ответа на эти вопросы о войне и мире…»

Писатель далек от категоричности выводов. На все сложнейшие вопросы войны и мира, добра и зла, правды и неправды, путей к постижению истины, достижения благодати, он только предлагает свои версии, приглашая читателей к раздумью о земном и небесном…

Валентина МАТУШКИНА – кандидат филологических наук